Стычки локального значения. - Страница 34

— Я даже не думала, что такие бывают, — сказала Анька утром, поглаживая желтую кожу кресла в очередном Learjet 55, - это твой самолет?

— Нет, арендованный. Луиджи обещал купить такой же и вроде бы даже заказал. Готов будет к осени. И экипаж к тому времени подберется.

— Кто такой Луиджи?

— Мой главный телохранитель. Луиджи Фаджиоли.

— Здорово. Ты прямо как Брежнев стал — самолеты личные, охрана. Наверное, еще полный гараж дорогих машин есть? И дворец?

Посмотрю я на тебя, красотка, когда ты станешь рассуждать о Серегиных достижениях.

— Есть немножко, — согласился я, отпаиваясь холодной канадской минералкой «10 Тausend BC».

Все-таки двести пятьдесят рома, нашедшегося ночью в номере, стали явно лишними.

Договориться с герром Шульцем о командировке русской стажерки в Лондон особого труда действительно не составило — я пообещал ему теплое местечко в Лондоне и небольшой опцион на бумаги германских самолетостроителей — и даже это было лишним. Он хоть и повздыхал немного, сетуя мне, что среди австрийских фройляйн уже не найти такой «чистоты», но документы выправил моментально. На мое заверение обязательно вернуть Анну через месяц он посмотрел на меня так, словно я пообещал ему место Федерального Канцлера — не поверил ни единому слову.

В Лондон я вернулся в дурном расположении духа — Нюрка всю дорогу выспрашивала у меня всякую чепуху и порядком утомила. Ее можно было понять, но не простить: нельзя трогать страдающего похмельем человека.

Нас встретил Том. Он улыбнулся мне, скользнул безразличным взглядом по фигуре Стрельцовой — уже привык к тому, что безымянные красотки появляются в моей жизни внезапно и так же скоропостижно исчезают. Одной больше, одной меньше — не причина для любопытства. К тому же, он о ней уже все, кажется знал — Пауль наверняка сообщил все: кто, когда, почему…

— Прекрасный сегодня день, сэр, — доложил он. — Домой?

— Нет, Том, сейчас мы отвезем Анну к Ники Кларку, пока он с ней будет работать, мы с тобой поедем в офис, мне нужно отдать несколько распоряжений на ближайшую неделю. Затем мы заберем Анну и поедем по магазинам, и только потом домой. И завтра полетим в Чикаго.

— Он в Чикаго? — вмешалась Стрельцова.

— Нет, не в Чикаго. Успокойся. Обещал, значит привезу. А пока подумай, что ты ему скажешь, чтобы он не наорал ни на меня, ни на тебя.

Том ничего не понял, но деликатно отошел в сторону.

— А он наорет? Почему?

— Потому что в Вене, если б ты не сообразила, как себя вести, наорал бы и я. И сказал бы всем, что знать тебя не знаю. Чокнутую русскую.

— А сам-то? Не чокнутый?

— Ань, не беси меня. Просто садись в машину и молчи, ладно? — я начинал раздражаться.

— Как скажешь, мистер Твистер.

Господь Всемогущий, за что мне это? Только почувствует баба хорошее к себе отношение — норовит влезть на шею: вози ее, утешай и ублажай. Вот надо оно мне? Положительно, нужно завязывать с вискарем — он делает меня слишком мягким и покладистым.

Всю дорогу Нюрка пялилась в окно на «двухэтажные автобусы», «красные телефонные будки», «лондонских дэнди», и без умолку вопрошала: «когда же будет Тауэр?», «а это Темза, да?», «а где жил Шерлок Холмс»? «а ты мне королеву покажешь?» Я даже пожалел, что Том — большой знаток достопримечательностей — не говорит по-русски, но играть в испорченный телефон не стал. Нечего ее баловать — пусть нормальный язык учит, а не этот «хенде хох, Гитлер капут, ви есть рюсски партизан и я буду вас веселить: виселица находица на другой конец деревня»

Ники, увидев клиентку, пару минут ходил вокруг нее, потом выдал:

— Зак, я с удовольствием возьмусь за нее. И сделаю это бесплатно. Наоборот, я готов сам потратиться. И мне нужно от тебя две вещи. Прости уж, но мне очень нужно.

Положительно, меня начинало заводить это всеобщее обожание товарища Стрельцовой. Она не червонец, в конце концов, чтобы каждому нравиться.

— Какие?

— Я хочу, с твоего позволения, сам выбрать ей одежду и в этой одежде отвезти к одному парню. Его зовут Джон Уоделл и он делает лучшие в этом городе снимки. Правда, в основном голых… Но я его уговорю на сессию в одежде. Я обещаю — никаких вольностей!

— Это еще зачем? — мысль о фотографировании Стрельцовой мне и самому приходила в голову. Но почему-то я больше концентрировался как раз на «ню».

— Мне нужен хороший рекламный проспект с новым лицом. Очень хороший и дорогой. Роскошный, понимаешь? А у меня нет денег на моделей из первой сотни. Я и без того по уши в долгах — кредиты на новый салон, машину. Мне очень жаль. Но вот твоя… знакомая — подойдет лучше любой из них. Она полька?

— Русская. Ее зовут Нюрка, — я мстительно улыбнулся ничего не понимавшей Стрельцовой, разглядывающей развешанные по стенам картинки с работами Ники, дипломы и свидетельства.

— Ньюр-ка? Это имя?

— Точно, Ники, в самое яблочко! Ньюр-ка!

— Это совсем хорошо, что она из России. Модно. Перестройка, Горбачев, — сказал он Нюрке и сжал свои ладони в приветственном жесте. — Так ты мне поможешь?

— Хорошо Ники, ты меня уговорил. Сейчас полдень. В шесть вечера я за ней заеду. Не разочаруй меня. Вот только что: никаких имен. Ей пока не нужна карьера. — Я повернулся к Тому: — Томми, пусть кто-нибудь из твоих людей останется с Анной. Желательно, чтобы парень знал немецкий или русский язык. И поехали скорей уже.

И, придав голосу строгость, сказал Аньке:

— Стрельцова, останешься с этим чуваком. Его зовут Ники, он приведет тебя в порядок. Если по поводу своей внешности у тебя будут какие-то свои взгляды — потом расскажешь их мне. А сейчас просто слушайся, и делай то, что тебе говорят. Скажут: подпрыгни — ты подпрыгиваешь, понятно? Чуть позже подъедет еще один человек — его зовут, — я посмотрел на Тома, — кто приедет сюда? Вот, Томми говорит, что это будет Боб. Так вот, Боб отвечает за твою безопасность. Не осложняй ему работу. Усекла?